А тут совсем другое дело. Настороженность у лепреконов в этот момент минимальная: повозки еще в защитном кругу, охранники поголовно бодрствуют и при оружии, так что если не тем боком повернется… Да и принято здесь именно так.

Подходим. Метров на полста примерно. Навстречу выползает… Вот вроде рассказывали, как они выглядят! А все равно ждал что-то рыжее, невысокое, коренастое и старое? А вот ни фига! «А где мой табор…». Кочевая жизнь обязывает! Красная атласная рубаха под черным жилетом и черные же брюки, заправленные в высокие щегольские сапоги. Обувь, как и широкополый стетсон, благородного коричневого цвета. Шелковый платочек «а-ля Дикий Запад» оттеняет головной убор. Всё блестит и переливается. Как и пара богато украшенных «дамских» арбалетов на поясе… «Ой ты, цыганская доля… Любим мы яркие тряпки…». Красивое мужественное лицо, рост чуть выше среднего, широкие плечи, узкие бедра, танцующая походка. Молодая легкость в движениях! Будулай Квертского розлива! Такого бы в Москву, в салоны стареющих хозяек жизни… Олигархи не успевали бы рога отпиливать! Невзирая на оранжевую кожу и идеально сферическую форму лысого черепа, украшенного «брежневскими» бровями. Женам новых русских не голова важна в молодом любовнике. И не цвет шкуры. Ладно, Сергеевич, чья бы корова мычала! У тебя в спальнике тоже не мисс Европа живет! Елка и погибче будет, и посимпатичнее! За хвост, опять же, подержаться можно! Ох! Кто о чем, а вшивый о бане! О деле надо думать, о деле!

А ведь мужик не молод! Битый волчара. Выходит в одиночку. Но страховка имеется, можно не сомневаться. Ни хрена не боится. Стоит, трубкой попыхивает. При виде нас ни один мускул не дрогнул. А ведь картинку мы представляем красочную.

Сидит на лошади мужик непонятной расы с коротким копьем наперевес. Справа и слева, тоже на конях, маячит пара дроу, похожих друг на друга, как две капли росы. Спереди, у конских ног — пара перевертышей. Два веселых оборотня. Один черный, другой белый… Точнее, черный с зеленоватым отливом (хорошо хоть от кисточек удалось избавиться). И белый с рыжими подпалинами и неприлично больших размеров. А издалека эту самую компанию страхуют верховая эльфийка с луком и тремя колчанами, а так же людоед с пальмотополем на плече. Дерево молодое, очищенное от веток и с обломанной верхушкой. Зато выдрано с корнем! Людоеды себе как дубины делают? Подходят к дереву сантиметров десять толщиной на высоте головы. Обламывают в этом месте верхушку. Одним движением рук очищают ствол от ветвей, а потом выворачивают обломок из почвы. Корень у молодого падьмотополя короткий, но толстый. Форма — вполне сойдет за навершие многолопастной булавы. Вот булава и получается. Под Илюшину ручку. Попользовался и выбросил. Когда понадобится, выломать другую — минутное дело. Вообще непонятно, зачем они им нужны! К Илюше табун груженых коней привязан. Чтобы не сбежали с испугу. Захочет палкой помахать — веревочку мигом оборвет.

— Что привело вас к нашим походным кострам? — вопрошает «Будулай». — Или есть желание продолжить путь с вечными странниками?

Красиво говорит, сволочь!

— Увы, пока нет, — вежество, вежество и еще раз вежество. — Всего лишь торговые интересы!

«Будулай» недоверчиво поднимает бровь:

— Суровая проза жизни! И что дорогие гости могут предложить бедному табору. Фургоны и без того перегружены товаром.

— О, мы будем счастливы избавить милых хозяев от наиболее неудобной части груза. К чему вести пленников за тридевять земель, если вместо них можно гнать табун превосходных лошадок, груженых заморскими диковинками.

Выразительные у него брови. Теперь обе вверх поползли.

— У наших гостей возникли проблемы с пропитанием отдельных членов отряда?

— О, можете не беспокоиться, мы не испытываем трудностей с провиантом. И собираемся угостить наших партнеров малоизвестными деликатесами.

— Тогда зачем уважаемому… Э-э… Простите, мы не представлены…

— Егор!

— Очень приятно. Я — Роман…

Сказал бы: «Будулай», я бы не удивился. Но Роман, так Роман. Хорошее лепреконское имя.

— …Тогда зачем уважаемому Егору такой сложный и капризный товар?

— Не могу позволить себе забивать голову радушного хозяина неинтересными техническими подробностями. Что Вы предпочитаете, Роман? Оркские коники, эльфийские украшения?

— Вы делаете воистину царское предложение! — отвечает лепрекон. — Но видите ли, существует одна маленькая, но очень важная проблема. Мы не торгуем людьми.

На последней фразе голос становится жестким. Да и стиль меняется. И я меняю:

— Да? А откуда они у вас взялись?

Интересующий нас товар в караване имеется. Десяток женщин, четырнадцать разновозрастных детей и даже один мужчина. Все разнорасовые. Мужик и вовсе руконогий, тот самый розовый орангутанг. Зря, что ли Шарик двое суток ползал вокруг и около. В деле маскировки сержант без всякого ментала сто очков вперед любому экстрасенсу даст! Надо отметить, общаются с ними без лишней жестокости. Руки у взрослых закованы, но ни бичей, ни овчарок не наблюдается. Маленьких и ослабевших даже везут в фургонах. Никакого сравнения с рабскими караванами древности, не говоря уж о современных методах обращения.

— Мы действительно выкупаем несчастных из плена, — подтверждает Роман. — Но продажа живого товара противоречит нашим моральным принципам.

— А если мы предложим уважаемым коллегам вот это?

Кидаю клиенту «Сникерс». Без обертки. Перебьется! Рассматривает. Наверное, удивляется. Но самообладание достойно Виннету и Чингачгука в одном флаконе.

— Что за диковинку предлагают нам уважаемые гости?

— Это лакомство. Уверен, оно понравится лепреконам, как ранее понравилось нам.

Роман, не колеблясь, откусывает. Понимает, что травить его смысла нет. Один боец погоды не делает.

— Да, это прекрасный деликатес. Мне хотелось бы угостить своих детей подобным. Но, увы, я не продаю людей. Может быть, тебя интересует что-то еще?

Миролюбиво улыбаюсь:

— Мне очень нужны люди. В первую очередь, дети и женщины. Только из-за этого я вынужден настаивать на совершении предлагаемой сделки.

На лице аборигена появляется ухмылка:

— Надеюсь, уважаемый Егор не планирует совершать необдуманные поступки?

В стенках фургонов открываются бойницы, из которых выглядывают наконечники стрел и внушительные дула непонятного назначения. «Огнеметы, похоже…» — бурчит Шарик.

— О, мне бы очень хотелось без этого обойтись!

Поднимаю левую руку с двумя пальцами. Склон ближайшего холма пересекает цепочка разрывов. Добавляю еще один палец. Четыре пальмотополя вспыхивают, словно свечки! Роману явно не приходилось сталкиваться ни с артиллерийским обстрелом, ни с зажигательными бомбами. Впечатлен! Погоди, дорогой, мы еще дойдем до стрел с разделяющимися боеголовками! Только придумаю, как объяснить Елке, что от нее требуется.

— Итак?

Лепрекон качает головой.

— При всем моем безмерном уважении, мы не продаем людей! Это закон расы…

Поднимаю правую руку. Думаю, нехитрую систему наших сигналов он уже расшифровал.

— …Но это ограничение, — продолжает Роман, — не распространяется на Игру. Если кто-либо из вас готов сыграть на пленников, мы сможем договориться! Если ты выиграешь — мы отдадим пленников. А если проиграещь — сладости наши.

Ага «фишки» в ход пошли. Ну-ну…

— А если игра никому не принесет победы?

— Тогда мы сыграем еще раз. Пока не определим лучшего!

— Вряд ли у нас получится поединок равных. Ведь игра знакома только одному из противников.

— Твои слова справедливы, Егор! Приятно иметь дело со столь мудрым человеком. Но что мешает нам исправить эту несправедливость? Ты можешь выбрать любую из предложенных игр и в разумных пределах изменить правила. Условия сравняются. Или предложи свою игру. Но в этом случае право на изменения останутся у нас.

— Твои слова убеждают меня в честности лепреконов. Давай посмотрим ваши игры, чтобы я мог выбрать или предложить свой вариант.